В развитых странах основной способ борьбы с кризисом заключается в том, что государство стимулирует внутренний спрос. То есть дает деньги потребителям, покупателям, чтобы те покупали производимые в стране товары. Это неокейнсианский метод спасения экономики. Работает он достаточно быстро. Люди покупают товары, и на этот спрос ориентируются производители.

Но нам этот рецепт не подходит, потому что нам фактически нечего восстанавливать, ведь реальный сектор экономики в глубоком кризисе. Конечно, надо поддерживать семьи со скромными доходами. И все субсидии на детей, на поддержку малоимущих, предусмотренные Общенациональным планом поддержки экономики и населения — это очень важные меры. Но рассчитывать, что люди даже с очень скромными доходами будут покупать товары российского производства, наивно. Таких товаров очень мало. Даже предприятия традиционного центра нашей легкой промышленности Ивановской области в большинстве занимаются перепродажей импортных товаров под своей маркой. И деньги уйдут за рубеж. Ведь в наших магазинах одежда и обувь в основном импортная, есть немного из Азии, но в основном из Восточной Европы. Теперь даже с Украины, где шьют одежду под маркой Zara. Ну, может, что-то останется перекупщикам и продавцам, но не российским производителям.

Мы очень плотно «сидим» на импорте. А собственно реального сектора экономики, производящего конечную потребительскую продукцию, у нас мало. Я думаю, что развитие этого сектора должно стать важнейшей целью восстановления экономики после кризиса. Наверное, сейчас нужна поддержка малых и средних предприятий, чтобы они не ушли с рынка. Но проконтролировать, как они распорядятся этими деньгами, невозможно. Для развития реального сектора нужно организовать финансирование конкретных проектов. Либо из бюджета, либо через банковские кредиты с госгарантией.

Однако экономисты из правительства пойти на это не согласны. Говорят: это подтолкнет инфляцию. Почему? Если будет больше товаров, то они уравновесят количество денег. Я понимаю, что давит отрицательный опыт 2008 и 2014 годов. Тогда вливали в банковскую систему деньги из бюджета и Фонда национального благосостояния. Но не сделали важной вещи: не национализировали банки, получавшие господдержку на время пользования этими деньгами, как это было сделано в США, например. В результате все деньги просто ушли за рубеж. Так что сейчас это просто отговорка.

Кроме денег нужно изменить политику государства по отношению к реальному сектору. В принципе, снижение налогов на бизнес в условиях эпидемии коронавируса — это правильное решение. Но вопрос, сохранится ли это правило по окончании эпидемии, в период восстановления экономики. И есть еще один важный момент: государство отказывается сейчас от тех налогов, по которым трудно контролировать их исполнение. Например, предприниматель de facto сам решает, какой объем налога на прибыль заплатит, потому что затраты он «нарисует» такие, какие нужно. А вот от НДС государство не отказывается. Но именно он является главным демотиватором предпринимательства. Потому что чем глубже переработка сырья, чем больше в ней ступеней, тем больше будет НДС. И больше того, конечным плательщиком этого налога является... потребитель! Человек, покупающий в магазине товары отечественного производства. Плюс 20 процентов к цене. И эта норма прописана в нашем Налоговом кодексе. В некоторых странах Европы тоже есть НДС, но там покупатели собирают чеки, отправляют их в налоговую, подают декларацию и получают возврат этого налога. У нас такое не предусмотрено. Когда говорят, что у нас граждане платят только 13 процентов НДФЛ, это от лукавого. У нас НДС платят и производители, и покупатели. Не поедет велосипед, если давить одновременно на обе педали.

Наверное, для восстановления экономики после эпидемии коронавируса надо подумать о том, от каких излишних административных ограничений следовало бы избавиться. Дать возможность людям — и производителям, и покупателям — немного вздохнуть. А таких ограничений у нас, кажется, накопилось слишком много. В результате контрольная и регулирующая функции государства проседают, оно не справляется с этой задачей. Кризис у нас не в том, что нас не обошла стороной страшная болезнь. А в том, что нет согласования между тем, что думают и пишут наверху, и тем, что делается внизу.